Выпускница Петербургской консерватории, мировая оперная звезда российского происхождения исполнила на легендарном Байройтском фестивале в премьерной постановке "Парсифаля" партию Кундри – пожалуй, самую сложную и загадочную женскую роль Рихарда Вагнера. "Орфей" транслировал премьеру сезона 26 июля. Роману Берченко ("Орфей") и Анастасии Буцко (DW), ведущим постоянного концертного цикла "DW в гостях у радио Орфей", удалось поговорить со звездой.
- Елена, до вас партию Кундри на Зеленом холме Байройта доводилось исполнять лишь великой Фекле Литвиновой, на сцене – Фелии Литвин. Это было уже больше века назад. И вообще: вы первая русская певица, которой была доверена по-настоящему крупная партия в Байройте (снятого с роли при скандальных обстоятельствах Евгения Никитина оставим за скобками). Какие ощущения после премьеры?
- Огромная радость и, конечно, большое облегчение. Груз дебюта в Байройте и связанной с ним ответственности лежал на моих плечах целый год. Теперь можно расслабиться и с удовольствием петь следующие спектакли в этом прекрасном театре.
- Кундри – партия крайне сложная, неустойчивая, и тонально, и драматически. Кто она, ваша Кундри?
- Она все! И мать, и соблазнительница, и "вечный жид", скиталица между мирами, и некое буддистское существо, возрождающееся после каждого своего пробуждения к новой жизни. А в конце она – Мария Магдалина, вытирающая ноги новому Спасителю, Парсифалю, своими волосами.
- Постановка Уве-Эрика Лауфенберга разыгрывается в абсолютно конкретно опознаваемом контексте Ближнего востока. Обитатели замка Грааля – монахи, держащие "круговую оборону" в неком враждебном, скорее всего – исламском мире. Во втором акте оперы в постановке Лауфенберга вы выходите на сцену в качестве некой обитательницы гарема, есть и эротические сцены. У вас с этим не было проблем?
- Лично я всегда иду от музыки, и пытаюсь передать замысел композитора, каким я его понимаю, прежде всего при помощи голоса, через его краски. В длинной, красивой фразе может быть больше эротики, чем в визуальной стороне. Это я и своим студентам всегда говорю: певица должна прежде всего петь. Звучит банально, но это на самом деле так. Кстати, недавно я стала первым в немецкоязычном пространстве профессором по вокалу русского происхождения, в Университет искусств города Граца.
- Вашим сценическим партнером, исполнителем партии Парсифаля, является Клаус Флориан Фогт – один из первых теноров Германии. В Байройте у него имеется собственная община поклонников – и поклонниц. Как вам с ним работалось?
- Клаус Флориан - замечательный и человек, и партнер. А вы слышали, как он в третьем акте поет свое соло, когда он крестит меня и снимает с меня, Кундри, проклятие? Настолько просто и одновременно вдохновенно и задушевно, не как оперную арию, а как песню, лид!
В этот момент я думаю про себя: Господи, сколько же ты мне дал счастья, что я в этом потрясающем театре, рядом с такими партнерами могу сидеть и наслаждаться этой дивной музыкой и замечательным пением моих партнеров! Спасибо и Клаусу Флориану, и Георгу Цеппенфельду (Georg Zeppenfeld), который поет Гурнеманца, за это необыкновенное счастье!
- На фоне событий мировой политики такая "мелочь", как смена дирижера за три недели до премьеры кажется просто смехотворной. Но профессионалы могут оценить, какой стресс это означало для музыкантов. Напомним, что Андрис Нельсонс отказался от участия в спектакле и его сменил Хартмут Хенхен. Как вы справлялись с этой ситуацией?
- Это для нас всех означало очень большую переориентацию. Андрису 37, он молодой мужчина – и молодой дирижер. У него есть очень индивидуальное и современное прочтение этой музыки. Знаете, он как Моцарт: такое впечатление, что он дирижирует абсолютно "с небес" - просто вот сел за рояль и сочинил какую-то фразу. У Андриса шло все абсолютно спонтанно, казалось, что эта музыка лилась из его сердца - хотя мы не знаем, какая подготовка за этим стояла. Эта гениальная простота, логичность, естественность – с ними мы провели первые три недели репетиций. Все сразу были на "ты", все происходило в очень дружественной атмосфере…. И вдруг случилось то, что случилось.
- А что случилось, объясните. В прессе курсируют слухи, что Нельсонс таким образом отреагировал на чересчур настоятельные советы со стороны старшего коллеги и музыкального стратега Байройтского фестиваля Кристиана Тилемана….
- Мы находимся в переписке с Андрисом. Он написал мне, что своим решением уйти из Баройта он хотел защитить замечательный каст постановки от дальнейших неприятностей. И, конечно, он был против вмешательства в его творческую работу со стороны руководства фестиваля. Конкретных имен я называть не хочу.
Потом пришел маэстро Хенхен. Это специалист высочайшего класса, мало кто в мире знает партитуру "Парсифаля" так, как знаете ее он. Кроме того, он немец, это опера на его родном языке. Он невероятно глубоко проникает в смысл каждого слова, каждой фразы. Кроме того, он бесконечно любит эту музыку. Могу сказать, что лично мне работа с ним пошла очень на пользу. Многие его идеи останутся со мной навсегда.
- Елена, у каждой звезды, особенно оперной, есть своя легенда: одна вроде как пол мыла, другой вообще случайно стал певцом, запев на вечеринки... А у вас есть такая легенда?
- Я помню себя девочкой, пяти-шести лет. Я происхожу из очень музыкальной семьи: у моего отца прекрасный баритон, и его сестры, мои тети, прекрасно поют. И я тоже всегда отлично пела. С детства помню: "Вот, Лена, стул – вставай и пой!"
- И что же вы пели?
- Знаете песенку Золушки: "Хоть поверьте, хоть проверьте…"? Это был мой коронный номер! Я его пела очень хорошо и проникновенно.
- Расскажите, как и почему ваша карьера вообще сложилась в Германии?
- Я была одной из первых певиц, получивших постоянный ангажемент в западном театре, в Гамбурге. Это было уже 23 года назад. Дело было так: я заканчивала Петербургскую консерваторию, уже была знакома с маэстро Гергиевым и работала над небольшими партиями в "Волшебной флейте". Причем я пришла к нему просто с улицы - выучила партии и постучалась в дверь: "Валерий Абисалович, я такая-то, студентка пятого курса консерватории, я знаю, что вы ставите "Волшебную флейту"…. Думала: вдруг у них кто-то заболеет? Так им придется в Большой театр звонить, а тут вот она я, Панкратова, прямо через дорогу – в консерватории! Так я сделала первый шаг к партиям на немецком языке.
Одновременно я вдруг увидела, что по всему Питеру расклеены объявления о прослушивании на гамбургские мюзиклы "Фантом оперы" и "Кошки". Сперва мне даже как-то странно было и думать об этом, но потом подумала: а почему бы лишний раз не показать себя и не поволноваться? Каждое прослушивание – это шаг вперед. И я пошла. И очень понравилась. Вскоре получила контракт на "Фантом оперы" в Гамбурге. В течение следующих трех лет я пела в этом мюзикле – спела все роли, какие были, кроме Кристин, в общей сложности более тысячи спектаклей, по восемь в неделю.
За это время я выучила немецкий язык, участвовала в конкурсах и мастер-классах, нашла агента. Причем все финансировала сама, и еще поддерживала родителей в перестроечной России. Я стала петь прослушивания в оперных театрах, и буквально после одного из первых, в опере Нюрнберга, привела к ангажементу.
- А где и когда вы спели первую вагнеровскую партию?
- Именно в Нюрнберге! Я была одной из девушек-цветов именно в "Парсифале". Помню, я смотрела на тогдашнюю примадонну Нюрнбергской оперы, которая пела Кундри, как на недостижимую богиню. Но времена меняются, и мы – вместе с ними.
- Вы не жалеете, что ваша карьера сложилась именно в Германии? Ведь ваша карьера могла бы блестяще сложиться и в России…
- Абсолютно не жалею! Это была большая удача. Первый же опыт работы в оперном театре Германии сразу же заставил меня понять, что певица должна быть очень гибкой. Сегодня приходилось петь Тоску, завтра – первую даму в "Волшебной флейте", послезавтра – Ариадну, потом Амелию в "Маскараде", подстраиваясь под нужды театра. То Турандот, то Зиглинду, то Норму. То большую партию, то маленькую, то один репертуар, то другой.
Это дало мне колоссальный творческий рост и заставило одинаково серьезно относиться ко всему, что я делаю в жизни и на сцене. Как известно, "нет незначительных партий – есть незначительные артисты". Как известно, "нет незначительных партий – есть незначительные артисты". Сомневаюсь, что подобные репертуарные шансы были бы у меня, останься я в России. И посмотрите, кто теперь поет крупные партии на сцене Мариинского театра? В основном, гости, одним из которых являюсь и я.
- Не говоря уже о немецком языке: немецкая критика в восторге от того, как вы говорите и главное, поете по-немецки – практически без акцента. Как постоянный обитатель 25 ряда в Байройтском фестшпильхаусе, где принято сажать журналистов, могу подтвердить, что было слышно каждое слово и каждую букву. Как вы добились такого эффекта?
- Для этого надо жить в стране языка, купаться в этом языке, думать на нем, видеть сны на нем. Это был непростой путь, но я благодарна судьбе за него.
- Ходят упорные слухи о том, что в 2020 году наряду с Андрисом Нельсонсом, который подписал договор в качестве дирижера, могут появиться и русский режиссер – а также русские вокалисты. Получали ли Вы какое-либо конкретное предложение?
- У нас много планов, кроме "Кольца", в Байройте ставятся и другие хорошие оперы. Планы есть.
/фото bayreuther-festspiele.de/
