Люлли Жан-Батист

Его музыку исследователи называют «Версалем, запечатлённым в звуках, царством гармонии и пропорций, со свежестью своих бассейнов, узорами своих цветников и благородством своих перспектив».  

В историю национальной оперы Люлли вошел и как создатель нового жанра — лирической трагедии (так называлась во Франции большая мифологическая опера), и как выдающийся театральный деятель — именно под его началом Королевская академия музыки стала первым и главным оперным театром Франции, который позднее обрел всемирную известность под названием "Grand Opera".

В молодости, чтобы оказаться при «утончённом дворе» Людовика 14-го, Люлли пришлось немало потрудиться и овладеть не только музыкальным искусством, но и искусством интриги и лести. По специальному королевскому указу, другие композиторы могли сочинить для какой-либо постановки не более 2-х арий не более чем для 2-х скрипок. Люлли безжалостно пресекал все попытки конкуренции с ним.

Парижская карьера будущего «короля Оперы» началась работой на кухне: он поступил на службу поварёнком к сестре короля. Там Люлли открыл в себе новый талант: он понемногу овладел игрой на скрипке и вскоре стал одним из первых скрипачей своего времени.

Через несколько лет Люлли уже играет в Большом королевском оркестре, а потом уже и руководит им. Но, по словам современников, «он повесил скрипку на гвоздь перед тем, как стать властителем Оперы». Люлли поспешно учился композиции и игре на клавесине и, наконец, последовал долгожданный указ: отныне Люлли – суперинтендант Оперы. Теперь Люлли мог смело сказать о себе: «Опера – это я».

Одна за другой появляются оперы Люлли: «Кадм и Гермиона», «Альцеста», «Тезей», «Амадис», «Армида» и многие другие. Но при этом современники знают Люлли прежде всего как автора прекрасной балетной музыки. Исследователи говорят, что «он оживил танец, придав ему более одушевлённый, подвижный темп». В его балетах танцевал король: в 46 лет монарх ещё участвовал в представлениях, исполняя, как это ни удивительно, роль Нимфы. Балетная музыка Люлли сопровождала комедии Мольера. Композитор вообще любил посмеяться. Один из его биографов заметил: «Люлли всегда велик, но он был всё-таки человек, и, к тому же, такой, который любит веселиться».

Татьяна Клименко 

Jean-Baptiste Lully

Один из современников так рассказывал о Люлли: «У него было доброе сердце: никакого лукавства, злопамятства; спокойное и ровное обхождение». Но сразу же следует небольшая «поправка»: «держась на равной ноге с самыми маленькими музыкантами и не зная высокомерия, Люлли проявлял, однако, больше резкости и меньше вежливости, чем это подобало великому человеку, долгое время вращавшемуся при утончённом дворе».

И в самом деле, чтобы оказаться при «утончённом дворе» Людовика XIV, Люлли пришлось немало потрудиться и овладеть не только музыкальным искусством, но и искусством интриги и лести. Он родился во Флоренции и едва умел петь и играть на гитаре, когда 13-летним мальчиком приехал во Францию с кавалером де Гизом. Единственным учителем Люлли был неизвестный флорентийский монах. Парижская карьера будущего «короля Оперы» началась работой на кухне: он поступил на службу поварёнком к сестре короля. Там Люлли открыл в себе новый талант: он понемногу овладел игрой на скрипке – и вскоре стал одним из первых скрипачей своего времени. «Со времён Орфея никто не извлекал из скрипки звуков, подобных тем, что извлекал из неё Люлли» – говорили восторженные слушатели. Через несколько лет Люлли уже играл в Большом королевском оркестре, а потом стал его руководителем. Но, по словам его современников, «он повесил скрипку на гвоздь перед тем, как стать властителем Оперы».

Люлли поспешно учился композиции и игре на клавесине у блестящих музыкантов – среди них были Робердэ и Жиго. И наконец, последовал долгожданный указ: отныне Люлли – суперинтендант Оперы. «В день своего назначения он предложил старейшим и влиятельнейшим из своих сослуживцев блюдо своего собственного изготовления: оперу «Празднества Амура и Вакха». Государственная канцелярия была в полном составе: два-три ряда важных людей в чёрных мантиях, в больших касторовых шляпах. С серьёзностью, достойной восхищения, слушали они менуэты и гавоты своего собрата-музыканта».

В распоряжение Люлли попали три придворных ансамбля: Капелла, которую составляли певцы, Камера, куда входили знаменитые «скрипки короля», сопровождавшие своей игрой обеды и приёмы, и Большая Конюшня –особый ансамбль духовых инструментов, который выезжал с королём на охоту. Люлли быстро навёл среди музыкантов железный порядок. «Это отсебятина, в твоей партии этого нет» – кричал он на скрипача, когда тот, по традициям времени, прибавлял к мелодии не указанное в нотах украшение. А когда в оркестре появлялся новый музыкант, Люлли «с чудесным одушевлением принимался его обучать».

Теперь Люлли мог смело сказать о себе: «Опера – это я». По специальному королевскому указу, другие композиторы могли сочинить для какой-либо постановки «не более 2-х арий не более чем для 2-х скрипок». Люлли безжалостно пресекал все попытки конкуренции с ним. Один из друзей композитора рассказывал: «Люлли писал по одной опере в год, сочиняя в течение 3-х месяцев. Он всецело отдавался работе – с чрезвычайной настойчивостью и усидчивостью. В остальное время года он занимался мало – час, другой, урывками, по ночам, когда ему не спалось, по утрам, свободным от удовольствий». Постоянным либреттистом Люлли стал поэт Филипп Кино, о котором говорили, что «Кино – один из тех счастливых мастеров, которым удаётся всё, за что они ни возьмутся». Посмотрим, как, по воспоминаниям современников, работали поэт и композитор. «Кино набрасывал план и сценарий. Копию этого плана он отдавал Люлли, и тот сочинял свои дивертисменты, фантазии, танцы, пастушеские и рыбацкие песенки и так далее. Кино сочинял сцены и показывал всё это Французской академии. Когда он затем являлся к Люлли, последний отнюдь не считался с авторитетом академиков. Он пересматривал текст пьесы, исправляя и вычёркивая половину, если ему казалось необходимым. Он читал текст до тех пор, пока не запоминал его почти наизусть, затем садился за клавесин и распевал, ударяя по клавишам. Являлись секретари. Им Люлли диктовал своё сочинение. На следующее утро он ничего больше не помнил».

Одна за другой появлялись оперы Люлли: «Кадм и Гермиона», «Альцеста», «Тезей», «Амадис», «Армида» и многие другие. Но – при этом – современники знали Люлли прежде всего как автора прекрасной балетной музыки. Исследователи говорят, что «он оживил танец, придав ему более одушевлённый, подвижный темп». В его балетах танцевал король. В 46 лет монарх ещё участвовал в представлениях, исполняя, как это ни удивительно, роль Нимфы. Балетная музыка Люлли сопровождала комедии Мольера. Композитор вообще любил посмеяться. Один из его биографов заметил: «Люлли всегда велик, но он был всё-таки человек, и, к тому же, такой, который любит веселиться».

Люлли вплоть до 40 лет был отъявленным противником оперы. Никто с большим усердием не хулил первых опер французских композиторов. До 1672 года, когда Люлли поставил свою первую оперу, он утверждал, что опера по-французски – это нечто совершенно невозможное.

«Он писал по одной опере в год, сочиняя в течение 3-х месяцев. Он всецело отдавался работе – с чрезвычайной настойчивостью и усидчивостью. В остальное время года он занимался мало – час, другой, урывками, по ночам, когда ему не спалось, по утрам, свободным от удовольствий».